Тени возвращаются - Страница 69

Сегодня существо сосало ещё более жадно, и Алек ощутил странный приступ боли, охватившей его руку. Он почти отдернул её, повинуясь инстинкту, но в это мгновение начало происходить нечто странное. Раны на теле существа стали затягиваться прямо на глазах, оставляя лишь бледные полоски шрамов. На месте трех отрезанных пальцев вырастали крошечные белые зачатки, тут же обретавшие характерную форму, словно оторванный хвост ящерицы. Серая кожа обретала свой прежний цвет, но самым странным из всего было то, что у существа быстро отрастали роскошные белые волосы, в течение нескольких минут превратившиеся в серебристо-белое облако вокруг его головы.

Герцог, про которого Алек совсем позабыл, вдруг оказался рядом и что-то заговорил Ихакобину испуганно и приглушенно.

— Это не человек, как бы оно не выглядело, — предупредил Ихакобин, пристально глядя в лицо Алека: — и было бы большой ошибкой думать иначе.

— Но оно кричало, когда Вы причиняли ему боль.

— Металл тоже издает звон под молотом кузнеца. Здесь все то же самое.

Он отвел руку Алека.

Заморгав двумя синими глазами, рекаро жадными губами потянулось за пальцем. Его волосы уже были длиной до плеч. Алек невольно коснулся их, пропустив между пальцев. Они были мягкими и шелковистыми, как у Герина.

— Если Вы закончили с ним, я мог бы забрать его, — предложил, он, и, спохватившись, добавил: — илбан.

Алхимик поднял бровь, затем тихонько хохотнул:

— Доброй ночи, Алек.

Он сделал знак своим людям, и они отвели Алека обратно в его новую комнату. Снизу доносились знакомые запахи подвала: пахло влажной землей, кровью, и сладковатым "ароматом рождения". Он почувствовал почти облегчение, когда они захлопнули дверь, отсекая от него это зловоние.

Алек свернулся на кровати и уставился на дырку в кончике своего пальца. Его кровь помогла создать это существо, а теперь ещё и исцелило его. Как такое было возможно?

Но такова была не только его кровь, но и вообще кровь хазадриелфейе. Так вот, наверное, почему много столетий тому назад они оставили Ауренен и скрылись на севере. Должно быть, им было известно, что можно сделать с их кровью, и они бежали подальше от зенгати и пленимарцев. Но для чего же такого создавали этих рекаро, что Хазадриель и её людям понадобилось проделать столь длинный путь, чтобы не допустить этого впредь? На самом ли деле они собирались использовать его для изготовления лекарства для сына Владыки? И каким образом? Должны ли они поджарить его, или сварить в кипятке, или выпустить всю его кровь?

О Иллиор, почему меня никто не предупредил? Что проку от предсказаний, если с их помощью невозможно предотвратить подобное? Впрочем, может в тех словах всё же было какое-то предостережение? Он сотни раз прокручивал в голове слова руиауро, пробуя подобрать им новый смысл, но так и не нашёл ни единого намека на весь этот кошмар.

В мыслях об этом, он, кажется, снова забылся сном, но его опять разбудили крики, доносящиеся из мастерской сверху.

Он заткнул уши подушкой, пытаясь приглушить жалобные вопли. Когда это не помогло, он в отчаянии вытащил костяную ложку из своего тайника и направился к двери, чтобы осмотреть замок.

Серегил многому научил его за эти годы, и одним из первых, что он освоил, было открывание замков. Со своими специальными инструментами он мог открыть практически что угодно, но Серегил также научил его уметь обходиться и без них в ситуациях, подобных этой.

Отверстие замка было маленьким. И он сначала приложился к нему глазом, но света оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть устройство, и ему не удалось просунуть в скважину даже кончика мизинца, чтобы нащупать хоть что-то. Он вернулся к кровати, вертя в руках костяную ложку, рассматривая колосок, украшавший её ручку. Если бы ему удалось расщепить её как раз вдоль него, он получил бы вполне подходящее шило.

Сверху снова послышались крики, на сей раз более слабые.

"Не слушать. Я не смогу сделать ничего, если мне не удастся справиться с этим. Используй то, что есть."

Пот градом катился по его лицу и спине, пока он безуспешно пытался сломать ложку: кость оказалась слишком прочной. После нескольких напрасных усилий, он сообразил, что можно воткнуть её между рамой кровати и стеной, наподобие тисков, и использовать ручку кувшина, чтобы отжать её.

Крики периодически возобновлялись, заставляя его сердце отчаянно колотиться. Пока он был занят делом, он не переставал размышлять, как поступит, если ему всё же удастся открыть дверь. В своем теперешнем состоянии, будучи слабым и безоружным, он не представлял никакой опасности для стражей Ихакобина, и даже вероятно, для самого хозяина. Но ведь, открытые столкновения и не были в обычаях найтраннеров: Серегил старался внушить это Алеку, привыкшему встречать опасность лицом к лицу.

Крики почти совсем ослабели, когда ему, наконец, удалось изловчиться и расщепить рукоятку ложки на два длинных обломка. Он держал их, оценивая толщину и остроту. Все еще великоваты. Попробовать сломать их ещё он не решился, а опустившись на пол возле кровати, принялся затачивать обломки о каменные плиты. Его руки дрожали и пот застилал глаза. Чтобы отвлечься, он сосредоточился на том, чему учил его Серегил. Ему припомнилось несколько дурацких стишков, и он снова и снова прокручивал их в голове:

Найтраннер — ловкач, не дожив до зари,
Очнулся у самых ворот Билайри.
Он там и стоит, не желая стучать,
Считая, что проще замочек взломать.

Глупый стишок словно вернул его в их прежние комнаты в Петушке, и они снова сидели бок о бок с Серегилом, который держал в руках какой-то очередной причудливый механизм и объяснял, как он работает. За этим занятием они проводили часы. На какие-то хватало одной булавки, на другие требовалось целых пять. Были и такие замки, что скрывали пустоты или ядовитые иглы, поджидавшие неосторожного воришку, но все их можно было легко открыть, если иметь достаточно навыка.