Тени возвращаются - Страница 97

Но не обращать внимания на отчаянное положение поверженного врага оказалось выше его сил, точно так же, как и сдержать эти слёзы жалости.

Глава 38. Любовники и лживые ублюдки

АЛЕК СИДЕЛ НА своей кровати, наблюдая, как догорает свеча. Он был рад оказаться взаперти, подальше от всяких хозяев, кнутов и Кенира, висящего на том столбе. У него из головы не шли крики бедняги и его ужасные шрамы. И к этому примешивались воспоминания, как тогда в саду Кенир предпринимал нерешительные попытки добиться его расположения. Или даже совратить его. Действительно ли Серегил был там, в одной из верхних комнат? Не его ли силуэт иногда видел Алек в одном из окон?

"О, тали, что же ты должен был подумать? Кенир лгал мне:

"Алек, я был едва живой, когда илбан забрал меня в свой дом… Я поклялся ему своей жизнью. И я сдержу данное слово…"

Вот один раз он сказал Алеку правду. Сам признался, что забрал те первые отмычки, которые сделал Алек. "Но он не сказал о них Ихакобину. Я тоже мог оказаться на том столбе, а Кенир конечно получил бы вознаграждение, донеси он об этом".

Он не знал, чему и верить, единственным его желанием было не сделать роковую ошибку. Он закрыл ладонями лицо, пытаясь привести в порядок мысли и успокоить бьющееся сердце.

— Дыши, Алек. Сосредоточься на своем дыхании, — прошептал ему голос Серегила, вынырнув из воспоминаний.

Вдох.

Выдох.

Не торопись.

Дыши глубоко.

Он проделывал это довольно долго, до тех пор, пока грусть, сомнения и замешательство — все, что ему так мешало — не улеглись, уступив место тому знакомому спокойствию, какое обычно находило на него, когда он натягивал тетиву, держа наготове стрелу. Он пошарил под кроватью, снова убедившись, что бронзовая булавка все еще на месте, и лег обратно, следя за пламенем свечки.

К полуночи в доме внизу всё стихло. Серегил пощупал руками темноту, удостоверившись, что у него имеется все, что нужно. Одежда, в которую он переоделся, была как раз впору и несмотря на запах плесени, въевшийся в ткань, он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем за все последние недели, наконец, избавившись от рабского наряда. Для Алека у него тоже был наготове комплект, в который он завернул башмаки, и он очень надеялся, что всё окажется по размеру.

Оба кинжала и топорик были надежно заткнуты за пояс, что дала ему Рания. Найденные драгоценности, башмаки Серегила и вещи для Алека, а вместе с ними и его длинная коса, которую пришлось отрезать, были увязаны в плащ, висевший на плече. Ему было очень жаль отрезать волосы, но они вместе с его физиономией стали бы сигнальным флажком для первого же охотника за рабами. Остатки его локонов свешивались рваными прядями по бокам лица. Между тем, в своей заплатанной, помятой и мешковатой одежде, со слоем пыли на лице и руках, котором он покрылся за день, он вполне мог сойти за нищего бродяжку. Он обвязал шею грязным платком и направился к окошку посмотреть, всё ли чисто на горизонте.

Он увидел пока лишь пару часовых: те прошествовали во двор и обратно. Можно было не сомневаться, что люди алхимика все еще рыщут по окрестностям в поисках Серегила. Ночь была пасмурной, но клочья облаков неслись довольно быстро и пропускали достаточно света звезд, чтобы можно было разглядеть Илара, по-прежнему прикованного у столба. Если там и были охранники, оставленные следить за ним, Серегилу со своего угла их не было видно.

А теперь не торопиться и соблюдать осторожность. Он выбрался на крышу галереи и вернул на место решетку. Когда он возвращался обратно вдоль внутреннего дворика к саду возле мастерской, его босые ноги ступали почти бесшумно.

Отсюда ему была видна пара часовых в арке ворот. Оставив свой узел с вещами на крыше, он пополз по стене к темному углу, находящемуся дальше всего от Илара и охраны, тихо спрыгнул в заросли травы, и вытащил кинжалы — свой и Алека. У него был всего один шанс, и он должен был рассчитать всё очень тщательно.

Оба стражника стояли рядышкм, прямо на входе в сад. Оба курили трубки, и приторный запах табака наполнил ночной воздух. Держась возле самой стены, Серегил тихонько подкрался к ним, довольный тем, что всё их внимание было сосредоточено на болтовне, а не на своих прямых обязанностях. Подобравшись поближе, он с удовлетворением увидел, что это как раз те двое, что так ужасно избили его однажды. Наверное, все лучшие люди Ихакобина отправились на поиски. Оба рухнули, не успев даже вскрикнуть. Он перерезал горло обоим прежде, чем хоть один из них сумел осознать опасность, затем прикончил их ударами в сердце. И ещё до того, как смолкли их предсмертные хрипы, он уже стянул с них боевые пояса и защелкнул на себе пряжки. Покончив с этим, он уложил тела возле стены так, словно стражники заснули на своем посту. Кинув прощальный взгляд на центральный двор, он забрал с крыши свой узел и скользнул к двери мастерской.

— Серегил… — Илар, шатаясь, привстал на колени и тянул к нему руки, шепча: — Серегил, умоляю… помоги мне.

Серегил вернулся, держа в руке меч.

— Помочь тебе? — прошептал он, не веря своим ушам.

— Тогда убей! Я не могу опять оказаться на рынке.

Голос его прервался приглушенными рыданиями.

— Прошу тебя, хаба, заверши свою месть, я умоляю тебя!

"Почему это я колеблюсь?" — подумалось Серегилу: " Не о том ли я мечтал все эти годы?"

Но это было вовсе не то, что он рисовал в своем воображении: связанная по рукам и ногам жертва, придушенная чужими руками. Что ж, поделом ему. Это даже будет проявлением милосердия, если не больше…